- И с чего вдруг ты спрашиваешь о моей жизни? Что, спустя столько лет решил написать обо мне красивую историю? – он принимает у официантки бокал виски и бросает на меня слегка насмешливый взгляд.
- Романы в стиле фентази у современной молодёжи пользуются популярностью, - я с улыбкой развожу руками. – Хотя, на самом деле, мне просто интересно посмотреть на всё это твоими глазами. Столько времени знакомы, а я, кажется, почти ничего о тебе и не знаю.
- Что ж… валяй, - он пожимает плечами. – То время, когда я скрывал своё прошлое, уже ушло.

1.Имя, Фамилия:
- Ладно. Начнём с банального. Как же вас зовут, молодой человек?
- Кайл Линн. Когда у меня была группа, мне для пафоса придумали псевдоним Валет, но я им уже не пользуюсь…

2.Возраст:
…И, между прочим, я уже совсем не «молодой человек». Мне много лет. Признаться, никогда не любил отмечать свои дни рождения, а когда стало некому мне напоминать о них, то и считать их перестал. Так что даже трудно сказать, сколько мне лет – полагаю, где-то около шестидесяти. И точно также неопределённо я выгляжу – мне дают на вид в диапазоне от 20 до 26 лет.

3.Раса:
- Странно, что ты не отметил, что ты даже совсем не «человек», - ехидничаю я.
- Ну, ты и так знаешь, что я вампир. Хотя какая разница, чувствую-то я себя вполне человеком, - задумчиво отзывается он и прикуривает.

4.Внешность:
- А ты сделай вид, что я вообще ничего о тебе не знаю, - предлагаю я. – Просто вообще ничего. И что я вообще слепой. Так что… опиши мне, каким ты себя видишь в зеркале.
- Ты серьёзно? – он скептически улыбается.
- Абсолютно! – с энтузиазмом киваю я. Он вздыхает и качает головой.
- Что ж, ладно… Мой рост 180 см, цвет глаз, как правило, стеклянный серый, но может быть и зелёным, когда я в хорошем настроении – а это редко. В момент жажды, в смысле жажды крови, или эмоционального возбуждения глаза становятся красными. Цвет волос чёрный.
- Ну, это только детали. Опиши подробнее, - настаиваю я.
- Дать общее описание? Ладно…  Мои «готичные» поклонницы нередко заявляли, что я красавец. Этакий образчик истинного вампиризма – начиная призрачной бледностью кожи и заканчивая очень длинными ногтями на тонких пальцах, которые я крашу чёрным лаком. Высокий лоб и скулы, чуть выдающиеся вперёд капризные губы, глубоко посаженные глаза под тонкими дугами бровей и ровный, немного острый нос – вот, пожалуй, и вся «красота». Глаза обычно подведены и густо накрашены чёрным, губы иногда тоже. Среди ровного ряда почти до голубизны белых зубов выделяются чуть выпирающие удлинённые клыки, которые у меня категорически не получается скрыть – даже когда губы плотно сжаты, под кожей выделяются небольшие бугорки. Лицо невыразительное, почти отсутствуют мимические морщины, это придаёт мне довольно отталкивающее сходство с куклой, что не раз было озвучено в виде обзывательств, когда я ещё проходил обучение в Школе. Кожа кажется ещё белее от сильного контраста с совершенно чёрными волосами и сквозь неё тут и там просвечивают голубые нити вен. Волосы неровно острижены, лесенкой опускаясь от скул до поясницы. На шее с левой стороны татуировка – на самом деле, это знак бесконечности, хотя некоторые умудряются путать с восьмёркой. При и без того не малом росте создаётся ощущение, что я ещё выше, за счёт поджарости, хотя не могу сказать, что выгляжу хрупким. Как мне говорили всё те же фанатки, я «утончённый» и «аристократический» – с идеальной осанкой, хорошим вкусом и холодным равнодушием на лице. В одежде я отдаю предпочтение нейтральной чёрно-белой палитре, с редкими вкраплениями бордового, тёмно-фиолетового и прочих мрачных тонов. В чём-то более ярком мне некомфортно. Уши проколоты: в правом одна серьга, в левом – пять; также пробита нижняя губа, ровно посередине. С левой стороны груди у меня изображён неровный крест, внешним видом неотличимый от обычной татуировки, но на самом деле представляющий собой особую магическую печать.
- Печать?
- Да. Можешь спросить о ней, когда мы дойдём до моей «жизнедеятельности».

5. Характер :
- Ладно, но для начала расскажи мне о своём характере.
- Хорошо, - он выглядит равнодушным, словно ему скучно, но я слишком привык к этой мине, чтобы перестать его расспрашивать.
- Итак, твои предпочтения?
- Сигареты Diablo Nero, абсент и виски, тишину. Люблю встречать рассвет за чашкой кофе, читать книги в свободное время, рисовать портреты. Жить не могу без музыки, но я придира – неглупый текст обязательно должен сочетаться с красивой музыкой и хорошим вокалом, иначе у меня голова заболит. Люблю петь под гитару, хотя редко позволяю себе такую роскошь, слишком тяжёлые воспоминания с этим связаны. А ещё я люблю Школу – это жуткое место каким-то чудом смогло стать для меня единственным домом.
- А что ты не любишь?
- Ненавижу, когда лезут с расспросами, особенно в том, что касается моей личной жизни. Не выношу, когда повторяют один и тот же вопрос больше одного раза. А ещё меня раздражает, если ко мне лезет кто-то с недостаточным уровнем интеллекта, а особенно если этот некто ещё и пытается давать мне советы, до которых я прекрасно и сам могу додуматься. Не люблю, когда уходят от ответа или явно лгут, перечат в ситуациях, когда я точно знаю, что я прав. И вообще, если вы не в ладах с логикой, ко мне лучше не лезть. А ещё я считаю убийство, особенно ради развлечения, самым страшным смертным грехом.
- Да уж, наверное, такие вещи не только тебе не нравятся, - улыбаюсь я. – А теперь, уважаемый, предоставьте мне общее описание.
- Ну, в общем и целом, я – этакий тихий омут, в котором водится очень много чертей. Я приветлив и довольно миролюбив, не придираюсь без причины и не ищу поводов для расправы – спрашивается, на кой оно мне надо? Снисходителен ко всем, кроме тех, кто сумел добиться моей неприязни, а таких не так уж и много. Стараюсь быть справедливым по мере своих возможностей, а потому принципиально не завожу любимчиков. Жизнь – отдельно, работа – отдельно. Я очень сдержан в проявлениях эмоций, прохладен в отношении и никогда не перехожу грани доверия. Я из тех личностей, которые способны выложить о себе практически всё и не дать узнать ничего, кроме голых фактов. Что творится внутри, в мыслях – это вечная тайна, которую я вполне успешно храню. А ещё меня, пожалуй, трудно вывести из себя. Я, видишь ли, прекрасно знаю, что агрессоров более всего раздражает именно равнодушие, поэтому как меня ни оскорбляй, мне проще пройти мимо, сделав вид, что ничего не слышал. А ещё сложнее задеть меня за живое, слишком толстой стеной отгородился от окружающего мира, её смогут пробить только те, кто знает моё прошлое, потому что именно там мои болевые точки.
- Но как бы ты ни пытался казаться холодным и бесчувственным, ты всё ещё человек, не так ли? Ты это сам только что говорил, - отмечаю я.
- Не люблю я говорить о себе хорошее… - он хмурится.
- Да ладно уж, мне-то можно рассказать, - успокаиваю я. Уже и не знаю, сколько лет мы знакомы, но он-то знает, что мне можно доверять.
- Ладно, уговорил… У меня есть сердце, вполне живое, хоть и давно не бьющееся. Я умею сопереживать, любить и надеяться. А ещё я довольно несчастен, но я не позволяю другим увидеть это, у них нет права меня жалеть, и я не хочу, чтобы меня жалели. Даже свою комнату я всегда запирал на магический блок и четыре обычных замка, чтобы никто не смог зайти, не смог увидеть те вещи, которые я храню, вроде старой гитары, писем, рисунков… Того, чем я живу. А ещё ты сам однажды сказал, что я добрый человек, но мне удобнее скрывать это за маской высокомерия – мне не нравится мысль, что кто-то станет воспринимать меня, как друга. Слишком боюсь снова потерять всё, что дорого, чтобы снова позволить себе сблизиться с кем-то. И всё же я протяну другому руку помощи, если будет необходимо.

Биография:
- К слову о «потерять всё»… - вот теперь, переходя к самой его жизни, я уже начинаю осторожнее подбирать слова. Боюсь, что он всё-таки откажется продолжить разговор. – Ты ведь никогда не рассказывал о том, что произошло, и как ты попал в Школу.
- Не рассказывал, - задумчиво кивает Линн, потирая пальцами веки, и заказывает себе ещё виски. – Тяжело было говорить о том, из-за чего шесть лет в холодном поту просыпался.
- Но сейчас… - осторожно начинаю я.
- Не перебивай, - что-то в его голосе заставляет меня сразу замолчать. Ему действительно трудно рассказывать. – Я оказался в Школе из-за своей собственной глупости. Я был сопляком, как и двое моих друзей. Из-за них я бросил институт, не доучившись и до второго курса, мы создали группу, начали выступать, - на его губах появляется горькая усмешка. – Конечно, мы не были известны, денег было кот наплакал, но это не мешало нам строить грандиозные планы на великолепное будущее. По сути, вся наша жизнь тогда состояла из выступлений по дешёвым клубам, пьянства, лёгких наркотиков и девчонок, которых мы тащили в постель, а на следующий день забывали их имена. Одна из них меня и обратила. Я был так пьян, что даже не запомнил процесса, только потом заметил следы от клыков. Поскольку вампиры для меня в то время были детской сказочкой, я не придал этому значения – мало ли в мире попадается кусачих извращенок с наращенными клыками... Укусила и укусила. Не задумался я и тогда, когда меня стала мучить жажда, когда я чувствовал желание напасть на человека… - он слегка передёргивает плечами и поджимает губы. Он искренне жалеет о том, что произошло. – Может быть, если бы мне хватило мозгов хотя бы предположить, что сказки могут стать реальностью, мои друзья сейчас были бы живы. Но жизнь мы вели ночную и не видели солнца, которое могло бы обжечь мне кожу и открыть мне глаза на простую истину. А потом стало уже поздно… - Линн замолкает, несколько долгих секунд изучает взглядом столешницу, потом вытаскивает очередную сигарету и снова прикуривает. – Я не знал, что со мной происходит, а друзья решили, что это просто стресс, что я перетрудился на репетициях. Они притащили наркотики, чтобы мы все вместе могли «расслабиться». Ты ведь помнишь, как наркотики влияют на вампиров?
- Помню, - я отвожу взгляд. Наркотики превращают вампиров в неразумное орудие для убийства, в чудовищ, которые не способны контролировать свой голод. Я понял, что произошло, ещё до того, как Кайл продолжил говорить.
- Когда я очнулся на полу в собственной квартире, я был весь в крови и не помнил, что случилось. Кровь была везде – на полу, на занавесках… даже на потолке… видимо, из артерии… А они…- Кайл нервно затягивается и закрывает глаза. – Прости, кажется, я всё ещё не готов говорить об этом…
- Я понимаю… Значит, так тебя и нашли агенты. Формально ты считаешься осужденным на пожизненное, а на самом деле оказался в Школе.
- Да. Именно, - кивает он и тянется к своему бокалу.
- Я помню, как впервые тебя увидел там. Отстранённого, безразличного ко всему миру… Ты казался неживым.
- Я и был неживым, - Кайл слегка пожимает плечами. Теперь, когда самая болезненная тема закрыта, он выглядит спокойнее, хотя и всё ещё подавлен. – Мне тогда на всё было плевать. Единственное, чего мне хотелось, это чтобы меня просто оставили в покое и дали подохнуть.
- Но ты не пытался покончить с собой?
- Нет. Как ни странно, я даже не думал об этом, если не считать попыткой суицида то, что я отказывался пить кровь. Наставнику стоило определённых усилий, чтобы меня переубедить. Он так старался, что в один момент моя гордость не выдержала. Я начал питаться кровью просто для того, чтобы у него было меньше возможностей меня унижать.
- Но учиться тебя это не заставило, - хмыкнул я.
- О да, - Линн откидывается на спинку дивана и выдыхает дым в потолок. – Долгое время наши тренировки являли собой типичное «избиение младенца». Но меня мучили кошмары о той ночи… И через какое-то время я заметил, что когда я после очередного занятия едва нахожу в себе силы, чтобы практически на четвереньках доползти до собственной комнаты и отключиться, сны почти не беспокоят меня. И тогда я начал заниматься всерьёз, начал учиться чему-то.
- Из-за этого? А разве не из-за Зака? – удивляюсь я. Похоже, я и в самом деле слишком мало о нём знаю, хоть и зову его своим другом, к его некоторому недовольству.
- Нет, рыжик, я его тогда ещё не знал, - улыбается Кайл. – Но тогда и стремления развиваться у меня особого не было. Я занимался, я усердствовал, но я не добился каких-то особенных успехов. Просто руки набивал. А вот уже после того, как я познакомился с ним, я действительно пошёл в гору. Да что уж там… я ради него эту самую гору свернуть был готов. Что и говорить – я был мальчишкой.
- И чем же он тебя так зацепил? Что между вами произошло? – да, о своих чувствах он тоже никогда не любил распространяться. Это только подогревало моё любопытство.
- Понятия не имею… - задумчиво протягивает Линн. – Первый раз я его вообще просто в окно увидел. Ты же знаешь мою привычку читать, сидя на дереве. Вот так первое знакомство и прошло: я на дереве, он – в своей комнате. Он даже не посмотрел на меня, а вот я разглядывал его, пока он из комнаты не вышел.
- Любовь с первого взгляда? – я едва удерживаюсь от ехидной улыбки. – Хотя, конечно, в нём было, на что посмотреть.
- Да дело не во внешности. Хотя и в ней тоже… - мужчина замолкает несколько секунд, словно подбирает слова. – Я всегда обращаю внимание на глаза. Они отражают ум, опыт, даже в какой-то степени говорят о характере. В его глазах было что-то, чего не было ни в одних других. Боюсь, мне трудно объяснить, что именно.
- Ну, с тем учётом, что ему этак на пару тысяч лет больше, чем всем остальным, я не удивляюсь, что у него и взгляд особенный, - усмехаюсь я.
- Да уж… - отзывается Кайл. – Так или иначе, но мы с ним тогда даже не разговаривали ни разу. Если я встречал его в коридорах, то и глаза-то на него поднять боялся, не то, что слово сказать. Но с того момента у меня появилась цель. Я хотел во что бы то ни стало сделать так, чтобы он обратил на меня внимание. А для этого нужно было как-то выделиться из серой массы учеников. Вот я и старался чуть ли не до потери пульса… стоп, у меня же не было пульса… - лёгкая усмешка появляется на его губах и тут же исчезает. – Но ты меня понял. Хотя внимание его я смог привлечь только тогда, когда поднялся до первого уровня и остался работать в Школе карателем. Через какое-то время Зак заметил меня, хотя тогда он всё равно не воспринимал меня всерьёз. Думаю, я был для него всего лишь очередным мальчишкой, который смотрит на него большими преданными глазами. И я был в этом явно не первым.
- Но ты явно был и не одним из банальных обожателей, - я мягко улыбаюсь. Сила его чувств к директору всегда поражала меня до глубины души. Ни до, ни после я не встречал настолько преданных людей.
- Что верно, то верно, - вздыхает Линн, кончиком пальца принимаясь выводить круги по краю бокала. – Обычно влюбляются в некий волшебный образ, а когда он сталкивается с суровой реальностью, наступает разочарование. Но не в моём случае. Чем больше я узнавал Зака, тем сильнее меня тянуло к нему. Влюблённость стала любовью. Даже нет… чем-то большим, чем просто любовь. Я боготворил его, - он смотрит на свой бокал, но я вижу, как его взгляд потеплел, а глаза из пепельно-серых стали светло-зелёными. Они всегда становились зелёными, когда он думал или говорил о директоре. – Он был для меня целым миром, и больше всего на свете мне хотелось стать частичкой этого мира, хотя бы маленькой… Что тут скажешь, я был наивным мальчишкой…
- А это правда, что ты избивал всякого, кто дурно отзывался о Заке?
- О да, - мужчина меланхолично улыбается. – И ещё как избивал. Помню, была одна парочка. Мало того, что они нарушили правила и сидели вдвоём в одной комнате после отбоя, так ещё и травили мерзкие шуточки о директоре. В результате переломов этак по двадцать каждому я организовал, ещё и озаботился тем, чтобы они не вырубились в процессе. Я не слишком-то люблю самого себя, чтобы реагировать на оскорбления в мой адрес, а вот за Зака я готов был убивать…
- И с тем твоим учеником, Наоей, тоже так было?
- Нет, - лицо Кайла вновь стало серьёзным. – Там дело было в другом. Он убил другого ученика – просто так, для развлечения. Ты знаешь, как я к этому отношусь. После того, что я сделал с собственными друзьями, сама мысль об убийстве мне отвратительна, а тут такое… Я был просто в бешенстве. Я избивал его до тех пор, пока не осознал, что он не дышит. И я испугался. Испугался снова совершить ту же ошибку – убить потому, что не смог себя контролировать. Я обратил его…
- Зак, наверное, был в ярости?
- Я в буквальном смысле ползал перед ним на коленях, вымаливая прощение, - Кайл тяжело вздохнул. – И вовсе не потому, что я боялся карцера. Просто мне действительно было стыдно перед ним, я подвёл его, не оправдал его ожиданий – именно это для меня было самым ужасным наказанием. И самое поганое, что он понял это и действительно не стал меня наказывать.
- Что же в этом такого плохого? – удивился я. – Ведь он же понял, что ты действительно предан ему. Разве не этого ты добивался?
- Нет. Он всё ещё не воспринимал меня всерьёз. Я бегал за ним, ему это нравилось, вот и всё, - Линн снова пожимает плечами. – Но это усугубило ситуацию. С нашей с Заком стороны, да, я раскаялся, это замечательно. А вот что увидели остальные, по-твоему?
- Ну… - я даже растерялся.
- Вот-вот. Они увидели, что я, прости за выражение, подлизал задницу начальству, и мне теперь спускают с рук такое явное и грубое нарушение правил. Особенно это взбесило заместителя директора. Он ведь пытался меня наказать буквально минут за десять до того, как Зак меня вызвал к себе в кабинет. А тут я выхожу от директора целый и невредимый и отправляюсь не в карцер, а в свою комнату!
- Ну, с Сорой у тебя всегда отношения были… очень «нежные». Мягко говоря, - я улыбаюсь.
- Ещё бы, - мужчина пренебрежительно фыркает. – Самооценка у него была до потолка. И вдруг появляется мальчишка, который по своему должностному статусу ниже любого наставника, и заявляет, что он ему, видите ли, не подчиняется. Конечно, Сору это зацепило. Я, в общем-то, никому не подчинялся, кроме директора, но остальных это не так сильно беспокоило. Если же тебе действительно интересно, когда Зак увидел, что всё всерьёз… Помнишь стычку в тренировочном зале? С Сорой?
- Сам факт стычки я помню, - киваю я. – Но я туда влетел уже под конец, и толком не знаю, с чего всё началось.
- Началось всё с того, что набралось сразу шесть провинившихся учеников, которых нужно было наказать. Зак пошёл со мной, ему было интересно посмотреть. И тут врывается заместитель в роли этакого борца за добро и справедливость и пытается этих остолопов защищать. К нему присоединяется наш смотритель, Лэйн. Завязывается бой, посреди которого Лэйн, тоже возомнивший себя борцом за добро и справедливость, призывает демона – и не просто какого-то демона. Этот ублюдок сделал демоном своего собственного погибшего ученика, которого я знал, - голос Линна дрогнул, его злит одна мысль о подобном поступке. – Вместо того чтобы дать этому несчастному упокоиться с миром, его призвали ради каких-то идиотских идеалов! Это повергло меня в такое состояние, что я на полном серьёзе попытался убить Лэйна. Впервые в жизни я готов был сознательно пойти на подобное… Но Зак остановил меня. Потратил почти все свои силы на то, чтобы остановить время и схватить меня за руку… А потом… я не помню, что происходило… Только помню, как он упал… Он был без сознания, а я умолял его не бросать меня одного… Тогда я впервые сказал, что люблю его. Я даже не сразу узнал, что он слышал эти слова.
- А потом?
- Потом он начал сходить с ума… Я не знаю, что с ним случилось, я так и не понял. Всё, что я чётко осознавал – это что он уже не тот Зак, которого я знаю. Жесты, поведение, даже его глаза стали совсем другими. Помню, как мы ссорились в преподавательской. Я был в отчаянии, я был готов на всё только ради того, чтобы он стал прежним. Я провоцировал его, говорил такие вещи, на которые в другой ситуации ни за что не решился бы. Это сработало. В тот момент, когда он буквально пригвоздил меня к стене, давя локтем на горло, я понял, что это сработало. Зак спросил меня тогда, есть ли у меня цель в этой жизни. И, глядя на него, я ответил: «Да, Зак, у меня есть цель. И я даже её добился. Твои глаза – я снова узнаю их». Кажется, он был удивлён, когда понял, ради чего я плевался ядом, хотя так и не смог простить меня за то, что я наговорил. Тогда же он сделал меня Мастером и своим заместителем вместо покинувшего Школу Соры. Он, наконец, признал меня…
- Кстати! – я вдруг вспомнил одну вещь. – Печать, которая у тебя на груди – ты так и не сказал, для чего она.
- Ах, это… - рассеянно отвечает Линн. – Ничего серьёзного… У Зака закрытый туберкулёз. Обычно всё в порядке, но когда он тратит слишком много силы или понервничает, бывают приступы. Один раз я застал его в ужасном состоянии… И я готов был на всё, чтобы облегчить его боль, даже забрать её себе – что я и сделал. Связал себя с ним и получил часть его болезни. Но он достаточно быстро заблокировал эту связь, поэтому, когда он исчез в неизвестном направлении, я не мог узнать, жив он или нет. Я слишком быстро из заместителя стал директором. Не могу сказать, что я был готов к этому.
- Ты неплохо справлялся.
- Ради него, - Линн тяжело вздыхает. – Я всё делал ради него. Даже когда все уже были уверены в том, что Зак мёртв, я продолжал ждать его, день за днём. И хранил его детище, его Школу, просто потому, что он доверил её мне – а я не мог позволить себе не оправдать его доверия. Опережая твой вопрос: нет, я не знал, что он вернётся. Просто если бы я перестал ждать, мне бы осталось только сдохнуть. Зак был единственным смыслом продолжать жить. Да и сейчас им остаётся.
- Ты из-за него чуть с ума не сошёл, - недовольно ворчу я. Зак причинял ему столько боли, а Кайл всё равно остался предан ему…
- Не сошёл же, - равнодушно бросает мужчина, вдавливая в пепельницу окурок. – Нитрат серебра внутривенно отлично затыкает голоса в голове, знаешь ли.
- И всё-таки он, по сути, бросил тебя, - настаиваю я. Всё же я до сих пор не могу понять, что такого особенного Кайл нашёл в директоре. – Оставил одного, даже не сказал, куда отправился…
- И это не говоря о его «подарочке», - подхватывает Линн. – Появление Рихарда, как две капли воды похожего на Зака, просто выбило меня из колеи. А ещё это письмо в стиле «вот тебе мой подарочек, такой же красивенький, пользуйся на здоровье»… Это было одно из самых страшных оскорблений в моей жизни. До сих пор не понимаю, как Зак даже подумать мог о том, что какой-то щенок может заменить его для меня просто из-за внешнего сходства. Чем больше я смотрел на этого мальчишку, тем больше он бесил меня. Именно тем, что он так похож внешне и совершенно другой внутри. Но сейчас я даже благодарен Рихарду – не попытайся я убить его, вполне возможно, что я бы так и не увидел Зака снова.
- То есть, это не было совпадением, что дер Вирр так вовремя оказался на острове?
- Не было. Он чуть ли не с того света явился. Только вот никак не пойму, сына он пришёл спасти или меня… Серебром я едва не сжёг себя изнутри… «Собаке собачья смерть, Зак. А разве я не собака?»
- Ты не собака, - теперь уже хмурюсь я.
- Собака, Джинджер, ещё какая собака, - равнодушно отвечает он. – Самое паршивое в том, что я позволил Заку привыкнуть к тому, чтобы воспринимать меня именно так. Привыкнуть к тому, что меня и мои чувства уважать не обязательно. Я добровольно стал его собственностью, а когда мне разонравилась эта роль, что-то менять было уже слишком поздно. Стоило ему узнать, что я переспал с одним наставником, он взбесился. И это была не ревность. Просто кто-то притронулся к его вещи без его разрешения, какая дерзость!
- Потому вы и поцапались в учительской? Будь это ревность, ты был бы польщён, а не оскорблён?
- Едва ли я был бы польщён. Но и грубить едва ли стал бы. И тогда он не вызвал бы меня на дуэль и после победы не нацепил бы на меня «ошейник», ограничивающий мою силу. Видишь, до чего дошло моё благоговение перед ним? На меня нацепили ошейник.
- Ну, а ты чуть не разнёс Школу, - резонно отмечаю я. Помню я тот день, когда прямо на моих глазах по стенам здания поползли трещины, и пришлось в срочном порядке эвакуировать учеников. Ритуал на крови, разрушающий всё, что находится в определённом радиусе. Локальный апокалипсис.
- Вот до чего доводит отчаяние, - вздыхает Линн. – Я хотел уничтожить всё, что ему дорого, чтобы он понял, что я чувствую. Но когда я увидел, насколько ему больно терять Школу, как много она для него значит… я прервал ритуал. Чёрт возьми, я был таким идиотом. Мне сейчас стыдно вспоминать о том, что я творил. Я больше следовал эмоциям, чем работал головой. Вёл себя, как истеричная баба…
- Странно, что Зак тебя не убил за это.
- Действительно странно. Лучше бы убил.
- Расскажешь?..
- Да что там говорить, - взгляд Кайла всё так же упирается в столешницу, сигарета в пальцах дотлела до самого фильтра, а он её словно и не видит. Я чувствую, что он не хочет рассказывать детали. – Зак перенервничал. Его абсолют взбесился, и я понял, что сейчас Зак, того не желая, сам же разнесёт то, что ещё осталось от Школы. И я принял удар на себя. Было адски больно, но это не такая уж большая жертва, чтобы исправить собственную ошибку. Потом я отключился. Очнулся уже в старом корпусе. Мало того, что Зак в очередной раз спас мою шкуру, хотя лучше бы просто бросил умирать, так он ещё и разоткровенничался… Рассказал мне о своей жизни. То, чего никому не рассказывал. И я снова, как идиот, понадеялся, что у нас всё получится, что я добился своего…
- И всё-таки ты ушёл? После такого?
- Он ткнул меня мордой в подушку, - Кайл усмехается и качает головой. – Вот так всё просто и банально. Я, конечно, долго мечтал о близости с ним, но не так я себе это представлял. И дело даже не в том, что именно он сделал. Дело в том, что это значило для меня. Все эти годы я пытался добиться только одного – занять маленькое место в его мире. И вот он одним телодвижением ясно и чётко показал мне это место. Место подстилки. Преданной, любящей и понимающей… подстилки. Это стало последней каплей. Я укусил его… вырвался… и просто сбежал… Я больше не мог оставаться в Школе. Вместо крошечного бриллианта я получил горстку осколков от собственных надежд. Они слишком больно резали мне сердце.
Мы замолчали. Кайл допивает шестой или седьмой бокал виски, открывает вторую пачку сигарет. Я не знаю, что сказать. Раньше он мало говорил о себе, а теперь на меня свалилось столько информации, что оказалось трудновато её усвоить. В вип-комнате глухо отдаётся музыка, доносящаяся из танцевального зала клуба.
- Я пытался уйти в музыку, - наконец, он прерывает молчание, но всё так же не поднимает на меня взгляд. – Сбежал в Лондон. В тот мир, который давно уже стал для меня чужим, незнакомым. Нашёл нужных людей, написал сольник. Не выдержал… слишком много тяжёлых воспоминаний. Но в музыке остался, нашёл способ выгодно вложить деньги, полученные с альбома. Стал проталкивать вверх начинающие группы. Лет десять этим занимался лично. Потом стало трудно, всё-таки сам понимаешь, годы идут, а я всё не меняюсь. Какое-то время это можно было списывать на достижения современной медицины, но не вечно же. Ушёл в тень, оставил работу на помощников. До сих пор, по сути, получаю с этого бизнеса деньги.
- А сам что делаешь, пока помощники работают?
- Сам я ушёл в странствия. По тем мирам, которые мне ближе и роднее. Где толпы демонов, нагов, химер и прочей нечисти. Оттачивал свои навыки. Но теперь… кажется, пришло время мне вернуться.
- В Школу?
- Да. Чайка на хвосте принесла, что там затевается буря.
Я хмурюсь и смотрю на него с явным непониманием.
- Ну, ты же не думал, что я просто брошу Школу без присмотра? Само собой, что стены в ней ещё хранят частицу моей магической силы. Я ушёл, но все эти годы продолжал присматривать за Школой. И теперь я чувствую, что там что-то идёт не так, как надо.
- А как же Зак? Ты готов его встретить?
- Ну, должен же быть в этом мире кто-то, готовый прикрыть его спину, - тихо усмехается Линн и залпом опустошает очередной бокал.

Ориентация:
- Слушай… а ты… тебе до сих пор девушки нравятся, или Школа тебя в этом смысле испортила?
- Мне сейчас, пожалуй что, никто не нравится. Столько лет воздерживаться от отношений… Перебил аппетит. Стал асексуалом. Впрочем, то сейчас. А что дальше будет – посмотрим.

Особенности:
-  И ещё пара вопросов перед тем, как ты уйдёшь.
- Валяй.
- Расскажи мне, что ты считаешь в себе особенным? Чем ты отличаешься от «серой массы»? И не говори, что ничем, не люблю, когда ты прибедняешься.
- Хорошо. Я ярый поклонник самообразования, а потому в магии разбираюсь получше многих. В порядке хобби увлекаюсь психологией. Из принципа никогда не напиваюсь, крайне негативно отношусь к наркотикам, даже самым лёгким, но при этом сигарет выкуриваю по две пачки в день. А ещё я уже не помню, когда я в последний раз смеялся…

Способности:
…Есть у меня и некоторые особенности, как у бойца. Пройдусь по пунктам:
1. Повышенная регенерация, зависит только от того, когда в последний раз и в каком количестве я пил кровь;
2. Физическая сила в пять раз превышает силу обычного человека моей комплекции;
3. Способность к ментальному барьеру – пресекаю доступ к своим мыслям для бойцов всех уровней, кроме превосходящих по силе (читай - Зака);
4. «Бладар» (магия крови) – способность получать доступ к воспоминаниям человека через его кровь посредством укуса, читать или изменять их;
5. «Марионетка» (магия крови) – способен подчинить себе волю другого человека/вампира/оборотня, кроме равных по силе или превосходящих; длительность действия от 10 минут до 1 часа в зависимости от уровня и силы воли «марионетки»;
6. «Руна обмена» - при помощи сложного ритуала ещё во время обучения я снабдил себя особой защитой. Вживлённое в тело заклинание обмена позволяет преобразовывать жизненную энергию в ментальную и тем самым увеличить скорость движения и мощность заклинаний, дополнительно защищает тело от физических повреждений, но при длительном использовании грозит летальным исходом.
К этому можно добавить владение холодным оружием и рукопашным боем (хотя последним десятки лет как не занимался и навык, скорее всего, слегка растерял).

Деятельность:
- А кем ты будешь, когда вернёшься в Школу?
- Карателем. Я не готов быть ответственным за что-то большее.

Класс и Уровень:
- Но ты же Мастер.
- Да, Мастер, универсал. Но я чувствую, что у меня ещё недостаточно опыта, чтобы я был достоин высокой должности.

Оружие:
- А из оружия ты по-прежнему любишь свой посох?
- Глефа, рыжик. Это глефа. С двумя обоюдоострыми лезвиями. Я не люблю изменять своим привычкам, так что и оружие у меня останется прежним.

Связь с вами:
383-234-144

Он ставит бокал на стол и поднимается с дивана, протягивает мне руку для рукопожатия, а потом просто уходит… Я смотрю ему вслед, в очередной раз поражаясь этому человеку. Человеку, который остался предан несмотря ни на что.